JOLVIRA
Поиск
Тапочки-зайчики,именные гирлянды в детскую
Тапочки-зайчики,именные гирлянды в детскую
Подписчики:
16 подписчиков
ID:
84053677
Блокировка:
Нет ограничений
Верификация:
Сообщество не верифицировано администрацией ВКонтакте
Видимость
открытое
Популярность:
У сообщества нет огня Прометея
Домен:
club84053677
Суб культуры... 4ever...
Болгуринский Сельский Дом Культуры
AIESEC в Тюмени: HOST & BUDDY
Культура
:) :) :) :) :) Самая, самая, самая, самая, с
![:) :) :) :) :) Самая, самая, самая, самая, с. ФИЛОСОФИЯ
Смех-это...
I. Вступление.
Смех создал вокруг себя ореол таинственности. С первого взгляда кажется, что все предельно ясно и просто не имеет смысла о нем говорить. С другой стороны, попытка объяснить все то, что знаешь о нем, всегда оказывается неудачной, и ты начинаешь сомневаться, знаешь ли хоть что-нибудь. Таким образом, тема остается покрытой темным плащом.
Л.В. Карасев, говоря о смехе, пишет: «О смехе нужно писать интересно, либо не писать вообще!»[1] Автор позже поясняет читателю, что под «интересным» имеет в виду обнаружение новых неожиданных связей, соединение крайностей и «разъятие» целостностей, поиск общего в различном и различного в общем.
Многие писатели, занимавшиеся этой темой, соглашались, что тема смеха оказывается «заветной», то есть одновременно желанной и трудно достижимой. И желание размышлять или писать на эту тему воспринималась как «риск», потому что смех сам по себе - это нечто смешанное, нечто сложенное из разных по своей природе элементов или стихий – «от человека многоликость смеха ждет чего-то подобного», а многоликость есть не в каждом.
II. Смех – его определение и значение в культурах.
Дефиницию смеха можно дать несколькими способами: через «синонимы» (подразумевая под этим сопоставление) или же через «антонимы» (противопоставления), стараясь разглядеть образ смеха со всех сторон: и спереди, и с сзади, и снаружи, и, главное, пытаться увидеть его внутреннее содержание. С другой стороны, необходимо рассмотреть смех как нечто целостное.
Есть две принципиально разные точки зрения на смех, обусловленные двумя различными культурами. Это античная и христианская традиции. В античности комедия и смешное как жанр были уважаемы. Причем смешное было скорее построено на осмеянии злободневных вещей или политических событий. Смех для античности – это светлое чувство. Для христианства он играет полностью противоположную роль.
II.1. Противопоставление смеха и плача.
Попробуем найти так называемую «антитезу смеха», то есть нечто противоположное ему. Традиционно, я имею в виду культуру, в которой мы живем до сих пор, опирающуюся на христианские обычаи, противопоставляются смех и плач, комическое и трагическое. Преподобный Иоанн в «Лествице» писал: «Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач: то без сомнения ничто столько не противится ему, как смех». Плач является выражением плохого состояния: тоски, печали, огорчения, страдания (даже «слезы радости» как знак, как правило, связаны с внутренним расстройством и поэтому не являются исключением). Смех, по-моему, в знаковом отношении, несет в себе больше значений, чем слезы. Поэтому их противопоставление останется на уровне внешних проявлений. В то же время для христианства было очевидно, что одним из значений слез стало очищение (возьмем хотя бы «Притчу о пире в доме Симона фарисея», в которой говорится о грешнице, омывшей своими слезами ноги Христа, что помогло получить ей прощение), благо, а смех ассоциировался с дьявольским смехом, бесовской улыбкой и естественно приравнивался к злу. Христианство назвало дьявола – «Обезьяной Бога». Такой прием снижения делает образ дьявола не страшным. Обезьяна обозначает подобие, карикатуру, подражание – все это немного снижает образ оригинала, что, с другой стороны, не мешает зрителю смеяться как над оригиналом, так и над его карикатурой.
Антитеза слез и смеха рождается религией, разумными внешними противопоставлениями. В ней слезы оказались выше смеха. Что же привело христианство к такому пониманию смеха?
Мы ничего не знаем об эпохе зарождения смеха не потому, что забыли о ней, а потому, что возраст смеха равен возрасту самого человека: смех является вместе с мыслью и словом, одно нисколько не моложе другого.
В первобытности смех был лишь ритуальным, например, осмеяние смерти. Аристотель уже связывает смех со злом, но не смех сам по себе, а то, что преступает дозволенную «меру» зла. Для греков смех не имел](https://sun9-54.userapi.com/impg/c1900/g9048367/b_d17d7e2d.jpg?quality=96&as=32x32,48x48,72x72&sign=bfd1c4511a354fd94a05bef372b9014a&u=6MA9jV4GXeB9lIZmxVnu81x9_2RLwuTo2Jcdn-RHOpE&cs=480x480 ":) :) :) :) :) Самая, самая, самая, самая, с. ФИЛОСОФИЯ
Смех-это...
I. Вступление.
Смех создал вокруг себя ореол таинственности. С первого взгляда кажется, что все предельно ясно и просто не имеет смысла о нем говорить. С другой стороны, попытка объяснить все то, что знаешь о нем, всегда оказывается неудачной, и ты начинаешь сомневаться, знаешь ли хоть что-нибудь. Таким образом, тема остается покрытой темным плащом.
Л.В. Карасев, говоря о смехе, пишет: «О смехе нужно писать интересно, либо не писать вообще!»[1] Автор позже поясняет читателю, что под «интересным» имеет в виду обнаружение новых неожиданных связей, соединение крайностей и «разъятие» целостностей, поиск общего в различном и различного в общем.
Многие писатели, занимавшиеся этой темой, соглашались, что тема смеха оказывается «заветной», то есть одновременно желанной и трудно достижимой. И желание размышлять или писать на эту тему воспринималась как «риск», потому что смех сам по себе - это нечто смешанное, нечто сложенное из разных по своей природе элементов или стихий – «от человека многоликость смеха ждет чего-то подобного», а многоликость есть не в каждом.
II. Смех – его определение и значение в культурах.
Дефиницию смеха можно дать несколькими способами: через «синонимы» (подразумевая под этим сопоставление) или же через «антонимы» (противопоставления), стараясь разглядеть образ смеха со всех сторон: и спереди, и с сзади, и снаружи, и, главное, пытаться увидеть его внутреннее содержание. С другой стороны, необходимо рассмотреть смех как нечто целостное.
Есть две принципиально разные точки зрения на смех, обусловленные двумя различными культурами. Это античная и христианская традиции. В античности комедия и смешное как жанр были уважаемы. Причем смешное было скорее построено на осмеянии злободневных вещей или политических событий. Смех для античности – это светлое чувство. Для христианства он играет полностью противоположную роль.
II.1. Противопоставление смеха и плача.
Попробуем найти так называемую «антитезу смеха», то есть нечто противоположное ему. Традиционно, я имею в виду культуру, в которой мы живем до сих пор, опирающуюся на христианские обычаи, противопоставляются смех и плач, комическое и трагическое. Преподобный Иоанн в «Лествице» писал: «Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач: то без сомнения ничто столько не противится ему, как смех». Плач является выражением плохого состояния: тоски, печали, огорчения, страдания (даже «слезы радости» как знак, как правило, связаны с внутренним расстройством и поэтому не являются исключением). Смех, по-моему, в знаковом отношении, несет в себе больше значений, чем слезы. Поэтому их противопоставление останется на уровне внешних проявлений. В то же время для христианства было очевидно, что одним из значений слез стало очищение (возьмем хотя бы «Притчу о пире в доме Симона фарисея», в которой говорится о грешнице, омывшей своими слезами ноги Христа, что помогло получить ей прощение), благо, а смех ассоциировался с дьявольским смехом, бесовской улыбкой и естественно приравнивался к злу. Христианство назвало дьявола – «Обезьяной Бога». Такой прием снижения делает образ дьявола не страшным. Обезьяна обозначает подобие, карикатуру, подражание – все это немного снижает образ оригинала, что, с другой стороны, не мешает зрителю смеяться как над оригиналом, так и над его карикатурой.
Антитеза слез и смеха рождается религией, разумными внешними противопоставлениями. В ней слезы оказались выше смеха. Что же привело христианство к такому пониманию смеха?
Мы ничего не знаем об эпохе зарождения смеха не потому, что забыли о ней, а потому, что возраст смеха равен возрасту самого человека: смех является вместе с мыслью и словом, одно нисколько не моложе другого.
В первобытности смех был лишь ритуальным, например, осмеяние смерти. Аристотель уже связывает смех со злом, но не смех сам по себе, а то, что преступает дозволенную «меру» зла. Для греков смех не имел")